«Страна пальмового шёлка» - Лазаревское!

Кто-то считает главным изобретением человечества туалетную бумагу, кто-то секту сотовой связи, кто-то пластиковую бутылку, а по мне таковым является обыкновенный чемодан. Как только ты снимаешь его с антресоли и начинаешь складывать в него парео и купальные принадлежности, все выше перечисленные открытия теряют смысл и ценность. Вот уж воистину, ничто так не радует глаз, как собранный чемодан на море. Ну что, поехали?
Для кого-то дорога мытарство, но только не для меня. Теперь, когда самолеты как машина времени способны перенести нас за пару часов из средней полосы в рай, так трудно стало перевоплощаться в курортника. Выходит, что "раз и в дамки" не всегда хорошо. Дорога, она как чистилище. Под стук колёс или шум шин потихонечку остаются за спиной бытовые заботы и рабочие неурядицы. Километр за километром, час за часом из тебя выдавливается социальная кабала из вечной необходимости соответствовать кому-либо или чему-либо. Впереди две недели только ты, семья и море. Тем, кто любит наблюдать за попутчиками, и вовсе дорога как Клондайк для впечатлений.
Поезд трогается от перрона, за окном подмигивают огни города. Кто-то начинает суетиться с поздним ужином, а сытые шепчутся, словно страшась спугнуть счастье. Напротив молодая пара решают вечный вопрос. "Ну что, я сверху?" - заявляет Он. Она в ответ: "Ты всегда сверху. Хотя бы раз давай я". Я конечно понимаю, что речь идёт о верхней полке, но улыбаюсь комичности от моих грешных фантазий. Сам я почти всегда безальтернативно езжу наверху, зачастую и на боковушке, только днём уступая "орлиное гнездо" дочке. Наконец, все стихают, я тоже проваливаюсь в сон. Иногда просыпаюсь , слушая дремлющий вагон под перестук колёс, и радость от путешествия ласкает меня самой развратной женщиной на свете. Мимо пролетают ночные станции и населённые пункты, для которых эта ночь ничем не отличается от предыдущей. Завтра их ждёт обычный рабочий день. Такова участь обычных смертных, но не моя, потому что я на две недели Дункан Маклаун.
Лазаревское. Первое, что пьянит после названия, это необыкновенный воздух. Сочувствую аборигенам. Им никогда не почувствовать ароматный букет незнакомых субтропических запахов. Лицом к лицу... Мои же лёгкие насосом накачивают меня живительной кислородной смесью как воздушный шарик гелием. Каждый вздох отрывает тело от земли.
Чаще всего мы приезжали рано-рано утром. После суеты прибытия мои девочки обыкновенно всегда спешат завалиться на кровати, чтобы досмотреть сны из поезда. Но не я. Я сажусь на лавку возле лавровой изгороди. В ногах вздыхает хозяйский пёс. А я слушаю уходящую ночь, осознавая что мы теперь вместе. Цикады просто сходят с ума, и я их понимаю.
Пляж. Краснокожие уже смакуют отдых, как хороший коньяк, размеренно и с наслаждением. Бледнолицые начинают отпуск рюмкой водки, торопясь успеть всё в первый же день. Просто событийный калейдоскоп. Обязательный перезагар, кукуруза, фотка с обезьянкой, новая плавательная подушка, первое знакомство, поездка на банане, пиво в прибрежном ресторане, покупка поездки в Тхагапш... с места в карьер. Это не наш стиль. Наш отдых в Лазаревском всё же начиняется с бултых, а не с бабах! Самое глупое, что можно делать на юге, это торопиться.
Идём с женой к морю. Дочь давно уже в естественной среде обитания медуз и дельфинов. Смотрю вдаль: " Оля, посмотри как в этом году отодвинули бакены. Только почему их сразу два, и оба желтого цвета?"
"Дурак", - смеётся в ответ жена, - " это плывущая на спине женщина". Моя пошленькая шуточка из прочитанного в газете анекдота остаётся безнаказанной, что рождает новую: "Наверное, номер 5. Рядом с такой Скорая должна дежурить на пляже постоянно, потому что, когда красавица будет выходить на берег, мужчинам пара инфарктов обеспечена. Спасёт разве что плохое зрение." Жена пристально смотрит на меня, потом нагибается, берёт первую попавшуюся гальку и бросает мне в торс. Уворачиваюсь и бегу спасаться в бирюзовом желе от женской солидарности. Добро пожаловать, период гормонального ребячества!
А вот ещё ситуация. Кто из вас с ней не сталкивался? Я так и вовсе несколько раз. Рядом семья. Новобранцы. Накупались. Обменялись мнением. Возбуждены. По всему чувствуется, что рады быть здесь необыкновенно. Не исключаю, что это их первая поездка. Он берёт трубку и делает пару звонков. Текст почти одинаков. "Как дела?" Потом о том, о сём. И в конце всегда контрольный текст: Что-то плохо слышно. Мы сейчас на море". Не знаю реакции их собеседников, но глаза наших соседей по пляжу сияют не хуже палящего солнца над нами. Разве можно их судить за маленькие тщеславные радости? Возможно, право на это они заработали тяжёлым трудом. Обменявшись лукавыми взглядами, супруги выбирают новую телефонную жертву, чтобы проинформировать о своём нахождении на орбите Черноморского счастья, а всё село или маленький городок, ужиная макаронами, будет обсуждать главную новость, на фоне которой меркнут и дефолт, и наводнение в Европе, и изменения в Конституцию: "Трямкины на море! Надо же. А с виду и не подумаешь. Тихони." И не без зависти: " Откуда у них столько денег?" А вечером Трямкины на террасе частного сектора будут отваривать такие же макароны. Правда, в холодильнике будет охлаждаться полторашка домашнего красного. Но это уже совсем другая история.
Ну раз вечер так вечер. В один из сезонов жена брала с собой чёрное платье на выход. Я смеялся: " Если муж утонет, то не придётся тратиться". Однако жене оно шло неимоверно. На шею само набрасывалось лёгкое ожерелье. В руках лакированная сумочка, в которой как в спальном вагоне единственными пассажирами покачивались гигиеническая помада для обветренных губ и небольшое зеркальце. Туфельки на каблучках окончательно превращали пляжную Золушку в принцессу. Загорелые ножки начинали двигаться в темпе факира с дудочкой, где мне была отведена роль кобры. Вздыхалось. Космическая женщина! Только я в своих серых шортах со светлыми футболками и вьетнамскими сандалиями на босу ногу вносил некоторый диссонанс в эту сказку, напоминая о земном происхождении моей Музы. Как я тогда мечтал о белых брюках! Вот они и есть. Но теперь я уже готов отдать не только их за возможность повторить те самые полуночные прогулки по Лазаревскому, когда мы были моложе. Возраст это та же одежда, а молодость её лучший наряд, который к лицу всем. А в любом возрасте лучший стилист это море. Вы будете спорить?

От воспоминаний мурашки по коже. Зачастили, заразы. Это лучший душевный «педикулёз» в моей жизни. Иногда представляя реально происходившее, ловишь себя на мысли, что дышишь не спёртым воздухом московской квартиры, а свежестью того самого ночного бриза. Эх, сейчас бы вдохнуть полной грудью воздушную таблицу Менделеева, разбавленную ферамонами.
Как здорово, что ты есть, «страна пальмового шёлка» - Лазаревское!

© Nerasnava